Олтан сидел, закрыв лицо руками, не ощущая времени. Голова опустилась на стол, и он уснул так, совсем разбитый и ослабленный. Всё то время, пока он держался, живя с Неоном, оказалось лишь какой-то слабой завесой, состоящей из дымки. Но именно эта дымка, самообман, придавали силы Олтану, а теперь всё исчезло в одно мгновение.
Камни, лежащие кучкой на столе, катились и падали на пол, всё равно. Уже было всё равно, ведь он теперь один, совсем один. Он и был одинок с тех пор, как потерял отца и мать, но долг перед памятью к ним заставлял вставать, жить, заботиться о беспомощном брате. Во сне он вдруг ощутил свободу, всё великолепие своего одиночества. Он долго искал место в этих неясных мыслях для Неона, которому посвятил все эти годы, но так и не нашёл его. Что же это, безразличие? Может быть, даже ненависть? Нет, он не мог себе позволить такого даже во сне.
Это было бы слишком роскошно для кого угодно, но только не для Олтана. Он никогда не оставит Неона, это было ясно даже во сне, отчего он вздрагивал и стонал, пытался проснуться, но не мог.
Когда мысли стали возвращаться, описывая замысловатую спираль в голове, Олтан понял, что просыпается. Грусть нахлынула с прежней силой, предстояло принять решение о разговоре с братом. Стоило ли это делать? Медальон уже не вернуть, да и в нём ли всё дело? Даже если бы кто-то сейчас положил его сюда, на этот стол, ничего бы не изменилось. История с медальоном – это лишь клавиша на клувере, который уже выстрелил. Заряда больше нет, а клавиша уже ничего не вернёт, как ни старайся. Олтан глубого вздохнул и достал с полки две пустых тарелки, наполнил их до половины водой и кинул в каждую по таблетке бульона. Всё это было так привычно, лёгкая волна умиротворения пронеслась по телу.
Олтан взял две ложки, готовясь опустить их на стол, чтобы через минуту смотреть в равнодушное лицо Неона, зачерпывающего коричневую жижу, которую он никогда в глаза не видел. Олтану стало стыдно и больно, его сердце сжалось. Он мысленно попросил у брата прощения и поблагодарил время за то, что дало ему отсрочку и уберегло от лишнего и ненужного разговора. Даже если Неон и слышит, то никогда не даст никакого ответа, да он и не нужен.
— Неон, — тихо позвал Олтан, опустив ложки на стол. – Неон!
Никто не встал и не подошёл к столу. Лежак не скрипнул, дальний угол был пуст. Неон пропал! Ужас охватил Олтана при мысли, что его брат вышел на улицу, не сказав ни слова, без шума, да и был ли повод покидать убежище? Но камни, пропажа медальона! Он уже выходил туда вчера или… кто-то заходил сюда, а Неон впустил незнакомца? Но Олтану мешало думать совсем другое, он старался вспомнить, не говорил ли вслух, когда спал за этим столом? Неон мог слышать бредовые фразы своего старшего брата, они могли обидеть его.
— Этого не может быть! Я не мог ничего произнести вслух, Минтон выбил из меня такую возможность, но даже если это так. Слышит ли он?
Судорожно набрав на клавиатуре комбинацию цифр, Олтан совершенно запутался в мыслях. Неон ничего не видит, как он мог набрать эти цифры?
Дверь открылась, Олтан выбежал в тоннель. Одиночные прохожие медленно перемещались по тротуару, кутаясь в пёстрые лохмотья. Куда они идут, какую цель преследуют? Несколько пар воспалённых от холода и ветра глаз с равнодушной злобой уставились на Олтана, забывшего надеть куртку, но почти сразу потеряли к нему весь интерес и продолжили движение.
Улица была тёмной, лишь редкие фонари в руках прохожих бросали светлый овал под чьи-то ноги. Олтан побежал, в конце улицы он свернул влево, но там было пусто. Вправо, пробежав половину тоннеля, он понял, что там тоже никого нет. Когда он ушёл? Может быть, это случилось много часов назад? Возможно, Неон уже лежит в глубокой канаве, превратившись в такой же камень, как и эти стены? Олтан вернулся домой, опустился на пол и заплакал. Но рыдания не заполнили пустоту в груди, дыхание становилось реже, словно он сам решил лишить себя воздуха в наказание за всё.
— Это я замерзаю в канаве, это я слеп, глух и безмолвен!
Сорвав куртку с крючка, он снова кинулся вон.
Неон действительно не обрёл великого дара и не стал слышать или видеть, как порой подозревал Олтан. Его тёмный мир не был чужим, он знал его, ощущал, как он пахнет, тёплый он или холодный, твёрдый или мягкий. Когда брат открывал дверь, лёгкий ветерок касался его задумчивых век, слегка прикрытых, чтобы не пересыхали глаза. Неон берёг их, не видя предметов, он мог ощутить яркий свет, что-то подсказывало ему, что это опасно. Пальцы заменили ему всё, они позволили изучить лицо брата, когда тот однажды вернулся домой с раной в груди. Почти две ночи и один день Неон прятался в дальнем углу, не понимая, что происходит, пока не решился выйти оттуда. Олтан лежал возле двери, рана уже не кровоточила, но сознание возвращалось медленно.
Неон трогал лицо брата, оно было уже не тем, что когда-то в детстве. Угловатые скулы, немного искривлён нос, складки возле губ, влажный горячий лоб. Он ли это, действительно ли человек, лежащий на полу – его брат, который родился на несколько минут раньше него? Неон колебался лишь мгновение. Запах родного человека, даже смешанный с запахом засохшей крови и пота, спутать с чем-то другим он не мог. Вскрыв пакет с водой зубами, он по капле вливал её в рот Олтану, направляя струйку на свой палец, приложенный к губам раненого. Протирая лоб влажной ладонью, он добился, чтобы исчезла испарина, а когда Олтан зашевелился и попробовал приподнять голову, быстро исчез в своём углу.
Неон не видел, как его брат опустил голову на стол и уснул, он не слышал, как разноцветные камни покатились и падали на пол. Он ощущал этот звук, он отдавался в кончиках пальцев, в коже на ушах, в прикрытых веках. Один камень прикатился в тёмный угол и задел за ножку лежака. Неон вздрогнул.
Он никогда не считал Олтана своим покровителем, он просто не знал, что это такое. Неон не представлял, что его окружает и для чего он живёт. В его тёмном мире не было хаоса. Всё, что он узнал за то время, пока мог незаметно прикасаться к разным вещам и чувствовать их вибрацию, хранилось в голове. Идеальный порядок вещей, которые имели форму, очерченную когда-то кончиками его пальцев. Чёрные и не слишком, иногда тёмно-серые, а изредка даже красные. Этот цвет он мог различить в своей голове, хотя никогда раньше его не видел. Он чувствовал, что плотно закрытые веки такого же цвета, если бы он только мог их увидеть изнутри, из своего одинокого мира. Когда он притронулся к окровавленной ране брата в тот страшный день, он понял, что эта неприятная горячая жидкость тоже имеет цвет закрытых век. Он бы легко расстался со своим покровителем, но не сам. Если бы ему пришлось понять, что рядом больше никого нет, то это было бы лишь различие между отсутствием вибрации и полной тишиной. А потом он продолжал бы сидеть на стуле или лежаке не шелохнувшись, прислушиваясь к полному вакууму, пока и сам не стал бы его частью. Сердце часто мешало ему слушать. Тогда он переставал дышать, он знал своё тело. Стук в груди переходил в неистовый, но потом удары становились реже и реже. Неон слышал, как на поверхности Марса гудит буря, а в далёких тоннелях гремят проносящиеся лайеры. Он знал, что если не начать дышать, то можно избавиться и от этих вибраций, но покровитель. Зачем он кормит его? Что он ждёт от этого беспомощного существа?
Неон различал слова, хотя и не слышал их ушами. Каждая буква гудела в его висках, то нежно, то угрожающе. Буквы складывались в слова, потом в фразы. Неон, так его звали. Олтан, эти буквы он тоже помнил. Больше имён не было, да и нужны ли они ему, если их невозможно произнести? Они лежали в его голове чуть в стороне от мягких предметов чёрного и тёмно-серого цвета. Отец и мать были ещё дальше, но этими словами он больше не пользовался, они были давно забыты.
Когда Неон подошёл к столу, то услышал, как вздрагивает спина старшего брата. Камни не были приняты им так, как того хотел Неон. Это был шанс заявить брату о своей благодарности ему. Вытащив медальон отца из кармана куртки в отсеке, он открыл дверь и вышел на улицу. Пройдя несколько шагов вслед за призрачными невидимыми прохожими, он остановился, держа в руке медальон. Странный скрежет, скрип, как будто маленькие металлические колёса катятся по камню. Четыре, да, их несомненно четыре. Ещё два крючка, как когти морхуна, цепляются за трещины в тротуаре. Этот звук завораживает, он не даёт сдвинуться с места и убежать. Чья-то рука дёргает неона за куртку, но как будто снизу, словно эта рука растёт прямо из-под его ног. Тянет вниз!
— Пр…с…дь! – звук в висках требует его присесть. Через мгновение медальон из руки Неона исчез, а вместо него горсть тёплых и гладких на ощупь камней похрустывала в его ладони. Приятная тяжесть взбудоражила его, отсчитав необходимое количество шагов, Неон оказался дома. Положив камни на стол, он сел в дальнем углу, улыбаясь своему поступку.
| К Главе 17 | К Главе 19 |